Неточные совпадения
Левин шел всё так же между молодым малым
и стариком.
Старик, надевший свою овчинную куртку, был так же весел, шутлив
и свободен в движениях. В лесу беспрестанно попадались березовые, разбухшие в сочной траве грибы, которые резались косами. Но
старик, встречая гриб, каждый раз сгибался, подбирал
и клал зa пазуху. «Еще
старухе гостинцу», приговаривал он.
Неприятно было тупое любопытство баб
и девок, в их глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может вспомнить забытое. Тугоухие
старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые
старухи, слишком независимые, даже дерзкие подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью, ленью.
— Ну — ладно, пошли! — сказал он, толкнув Самгина локтем. Он был одет лучше Самгина —
и при выходе с кладбища нищие, человек десять
стариков,
старух, окружили его.
Самгин старался не смотреть на него, но смотрел
и ждал, что старичок скажет что-то необыкновенное, но он прерывисто, тихо
и певуче бормотал еврейские слова, а красные веки его мелко дрожали. Были
и еще
старики,
старухи с такими же обнаженными глазами. Маленькая женщина, натягивая черную сетку на растрепанные рыжие волосы одной рукой, другой размахивала пред лицом Самгина, кричала...
Из обеих дверей выскочили, точно обожженные, подростки, девицы
и юноши, расталкивая их, внушительно спустились с лестницы бородатые, тощие
старики, в длинных одеждах, в ермолках
и бархатных измятых картузах, с седыми локонами на щеках поверх бороды,
старухи в салопах
и бурнусах, все они бормотали, кричали, стонали, кланяясь, размахивая руками.
Он знал одну хорошенькую актрису
и на вечере у нее ловко подделался к
старику, потом подарил ему портрет этой актрисы своей работы, напомнил ему о своей фамилии, о старых связях
и скоро был представлен
старухам и дочери.
И так, раздеваясь
и одеваясь, нечувствительно из
старика превратился в
старуху.
Мы посмотрели опять на бегущую все еще вдали
старуху и повернули к выходу, как вдруг из домика торопливо вышел заспанный
старик и отпер нам калитку, низко кланяясь
и прося войти.
«Помилуйте! — начали потом пугать меня за обедом у начальника порта, где собиралось человек пятнадцать за столом, — в качках возят
старух или дам». Не знаю, какое различие полагал собеседник между дамой
и старухой. «А
старика можно?» — спросил я. «Можно», — говорят. «Ну так я поеду в качке».
— Да так живем, вот, как видишь. Изба завалиться хочет, того гляди убьет кого. А
старик говорит —
и эта хороша. Вот
и живем — царствуем, — говорила бойкая
старуха, нервно подергиваясь головой. — Вот сейчас обедать соберу. Рабочий народ кормить стану.
— Женюсь, батенька… Уж предложение сделал Вере Васильевне
и с Марьей Степановной переговорил.
Старуха обещала, если выправлю «Моисея». Теперь дело за Васильем Назарычем. Надоело болтаться. Пора быть бычку на веревочке. Оно
и необходимо, ежели разобрать… Только вот побаиваюсь
старика, как бы он не заворотил мне оглобли.
Через день Привалов опять был у Бахаревых
и долго сидел в кабинете Василья Назарыча. Этот визит кончился ничем.
Старик все время проговорил о делах по опеке над заводами
и ни слова не сказал о своем положении. Привалов уехал, не заглянув на половину Марьи Степановны, что немного обидело гордую
старуху.
— Да, тут вышла серьезная история… Отец, пожалуй бы,
и ничего, но мать —
и слышать ничего не хочет о примирении. Я пробовал было замолвить словечко; куда,
старуха на меня так поднялась, что даже ногами затопала. Ну, я
и оставил. Пусть сами мирятся… Из-за чего только люди кровь себе портят, не понимаю
и не понимаю. Мать не скоро своротишь: уж если что поставит себе — кончено, не сдвинешь. Она ведь тогда прокляла Надю… Это какой-то фанатизм!.. Вообще
старики изменились: отец в лучшую сторону, мать — в худшую.
Ходить
старик из-за распухших ног своих почти совсем уже не мог
и только изредка поднимался со своих кожаных кресел,
и старуха, придерживая его под руки, проводила его раз-другой по комнате.
Вот этот-то Смердяков
и вышел вторым слугой Федора Павловича
и проживал, к началу нашей истории, во флигеле вместе со
стариком Григорием
и старухой Марфой.
Но в момент нашего рассказа в доме жил лишь Федор Павлович с Иваном Федоровичем, а в людском флигеле всего только три человека прислуги:
старик Григорий,
старуха Марфа, его жена,
и слуга Смердяков, еще молодой человек.
Подумав несколько,
старик велел малому ввести посетителя в залу, а
старуху послал вниз с приказанием к младшему сыну сейчас же
и явиться к нему наверх.
Все эти комнаты стояли совсем пустыми
и необитаемыми, потому что больной
старик жался лишь в одной комнатке, в отдаленной маленькой своей спаленке, где прислуживала ему
старуха служанка, с волосами в платочке, да «малый», пребывавший на залавке в передней.
Птицы на берегу моря. — Население. — Дугообразно расположенные горные складки. — Река Илимо. —
Старуха с внучатами. — Река Цимухе. — Леший
и следы тигра. — Изюбр. — Пороги. — Переправа вброд. — Бивак
старика китайца.
Почти все
старухи и все три
старика, жившие в мастерской — квартире, занимались делами по кухне
и другим хозяйственным вещам; за это, конечно, считалась им плата.
Это бывают разбиты
старики,
старухи, а молодые девушки не бывают». — «бывают, часто бывают, — говорит чей-то незнакомый голос, — а ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, — видишь, ты уж
и здорова, вставай же».
Имея всего рублей 160 в запасе, Лопухов рассудил с своим приятелем, что невозможно ему с Верочкою думать теперь же обзаводиться своим хозяйством, мебелью, посудою; потому
и наняли три комнаты с мебелью, посудой
и столом от жильцов мещан:
старика, мирно проводившего дни свои с лотком пуговиц, лент, булавок
и прочего у забора на Среднем проспекте между 1–ю
и 2–ю линиею, а вечера в разговорах со своею
старухою, проводившею дни свои в штопанье сотен
и тысяч всякого старья, приносимого к ней охапками с толкучего рынка.
Слобожане:
старики,
старухи, парни
и девки.
Только раз в неделю, в воскресенье, слуги сводили
старуху по беломраморной лестнице
и усаживали в запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил
старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях,
и на левой лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
В восьмидесятых годах здесь жили даже «князь с княгиней», слепой
старик с беззубой
старухой женой, которой он диктовал, иногда по-французски, письма к благодетелям, своим старым знакомым,
и получал иногда довольно крупные подачки, на которые подкармливал голодных переписчиков.
Колобовская свадьба благодаря спеху прошла кое-как в этом отношении,
и старухи, собравшиеся на свадьбу, сильно пеняли на
старика Колобова.
Малое число
стариков и почти отсутствие
старух указывают на недостаток в сахалинских семьях элемента опытности, традиций.
Затем следует Вторая Падь, в которой шесть дворов. Тут у одного зажиточного
старика крестьянина из ссыльных живет в сожительницах
старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она убила своего ребенка
и зарыла его в землю, на суде же говорила, что ребенка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала, скорей оправдают; суд приговорил ее на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза
и спросила: «Капустки кисленькой не купите ли?»
Старуха и сын уже отбыли каторгу, а
старик Карп Николаевич, 66 лет, всё еще каторжный.
Как-то, гуляя в Александровске на пристани, я зашел в катерный сарай
и увидел там
старика 60–70 лет
и старуху с узлами
и с мешками, очевидно собравшихся в дорогу.
Она первая ее
и выдала на позор: когда в деревне услышали, что Мари воротилась, то все побежали смотреть Мари,
и чуть не вся деревня сбежалась в избу к
старухе:
старики, дети, женщины, девушки, все, такою торопливою, жадною толпой.
— Конечно, построжит
старик для видимости, — объясняла она
старухе Маремьяне, — сорвет сердце… Может,
и побьет. А только родительское сердце отходчиво. Сама, поди, знаешь по своим детям.
— А ты того не подумала, Феня, что родился бы у тебя младенец
и потащила бы Маремьяна к
старикам да к своим
старухам крестить?
Сергеем
старики только
и слышали, как Тит рассказывал о смерти своей
старухи, а о.
Тишка только посмотрел на нее, ничего не ответил
и пошел к себе на покос, размахивая уздой. Ганна набросилась тогда на Федорку
и даже потеребила ее за косу, чтобы не заводила шашней с кержачатами. В пылу гнева она пригрозила ей свадьбой с Пашкой Горбатым
и сказала, что осенью в заморозки окрутят их. Так решили
старики и так должно быть. Федорка не проронила ни слова, а только побелела, так что Ганне стало ее жаль,
и старуха горько заплакала.
Сбежались даже старые заводские торгаши, обросшие в своих деревянных лавчонках мохом,
старуха Анкудиниха, торговавшая разною мелочью, хромой
и кривой
старик Желтухин, сидевший с крестьянским товаром, лысый Вилок, продававший мочала, деревянную посуду, горшки
и гвозди,
и т. д.
В избу начали набиваться соседи, явившиеся посмотреть на басурмана: какие-то
старухи,
старики и ребятишки, которых Мухин никогда не видал
и не помнил. Он ласково здоровался со всеми
и спрашивал, чьи
и где живут. Все его знали еще ребенком
и теперь смотрели на него удивленными глазами.
— А наши-то тулянки чего придумали, — трещала участливо Домнушка. — С ног сбились, всё про свой хлеб толкуют.
И всё
старухи… С заводу хотят уезжать куда-то в орду, где земля дешевая. Право… У самих зубов нет, а своего хлеба захотели, старые…
И хохлушек туда же подманивают, а доведись до дела, так на снохах
и поедут. Удумали!.. Воля вышла, вот все
и зашевелились: кто куда, — объясняла Домнушка. — Старики-то так
и поднялись, особенно в нашем Туляцком конце.
Изба делилась сенями по-москалиному на две половины: в передней жил сам
старик со
старухой и дочерью, а в задней — Терешка с своей семьей.
Тогда я водки выставил
старикам, а жене при всех
и говорю такую примету, про которую только
старухи знали.
Лиза
и жила постоянно с этими средствами с той самой поры, как
старуха Абрамовна, схоронив
старика Бахарева, отыскала ее в Петербурге.
Сотский сейчас
и с заметным удовольствием развязал его. Вихров в это время оглянулся, чтобы посмотреть, как
старуха идет; та шла покойно. Вихров хотел опять взглянуть на
старика, но того уж не было…
Мужики из селенья стояли молча
и мрачно смотрели на все это. Сотский связал руки
старику своим кушаком, а
старухе — своим поясом.
— Остановите его, робя, а то он прямо на землю бухнет! — воскликнул голова, заметив, что плотники, под влиянием впечатления, стояли с растерянными
и ротозеющими лицами. Те едва остановили колокол
и потом, привязав к нему длинную веревку, стали его осторожно спускать на землю. Колокол еще несколько раз прозвенел
и наконец, издавши какой-то глухой удар, коснулся земли. Многие
старухи,
старики и даже молодые бросились к нему
и стали прикладываться к нему.
— Да, это хорошо! — машинально повторил он минут через пять, как бы очнувшись после глубокой задумчивости. — Гм… видишь, Ваня, ты для нас был всегда как бы родным сыном; бог не благословил нас с Анной Андреевной… сыном…
и послал нам тебя; я так всегда думал.
Старуха тоже… да!
и ты всегда вел себя с нами почтительно, нежно, как родной, благодарный сын. Да благословит тебя бог за это, Ваня, как
и мы оба,
старики, благословляем
и любим тебя… да!
Это были все какие-то
старики в потертых сюртуках
и «чамарках», с громадными синими носами
и суковатыми палками,
старухи крикливые
и безобразные, но сохранившие на последних ступенях обнищания свои капоры
и салопы.
Старуха хотела одеть тело своего
старика в белую рубаху, белые онучи
и новые бахилки, но ей не позволили,
и обоих закопали в одной яме за оградой кладбища.
Вижу я
и старика отца,
и старуху мать, которые радуются не нарадуются на ненаглядное детище, вижу урну с свернутыми в ней жеребьями, слышу слова: «лоб»,"лоб","лоб"…
Феклинья бросила
и отца
и дом. Она выстроила на выезде просторную избу
и поселилась там с двумя другими «девушками». В избе целые ночи напролет светились огни
и шло пированье.
Старуха, Гришкина мать, умерла, но
старики, отец
и тесть, были еще живы
и перебивались Христовым именем.
Упали две, три крупные капли дождя —
и вдруг блеснула молния.
Старик встал с завалинки
и поспешно повел маленьких внучат в избу;
старуха, крестясь, торопливо закрыла окно.